Коллаж
На коллегии ФСБ РФ в начале 2010 года Президент России Дмитрий Медведев заявил, что для этой спецслужбы являются борьба с терроризмом и разворовыванием бюджета. Это заявление было сделано за три месяца до того, как страну накрыла волна терактов, пиком которой стали взрывы в Москве. После этого ФСБ стала регулярно напоминать о своих усилиях в борьбе с террористами (про разворовывание бюджета к этому времени как-то подзабыли). К июню на Лубянке, видимо, решили получить за свою работу заслуженное вознаграждение и потребовали расширить свои полномочия и ужесточить законодательство.
Первый звонок, встревоживший правозащитников и оппозиционеров всех мастей, прозвучал в начале лета, когда Госдума приняла в первом чтении поправки к закону о ФСБ. Согласно этому законопроекту, сотрудники спецслужбы получат возможность выносить россиянам предостережение, если в их действиях будут замечены предпосылки для совершения преступлений. Таким образом, граждан могут начать наказывать за те преступления, которые еще не были совершены. При этом предупреждением дело не ограничится — в КоАП вносится пункт, по которому за неповиновение чекистам будут штрафовать на сумму до 1000 рублей или на 15 суток помещать под арест. Правда, лишь по решению суда.
По мнению правительства, которое и внесло в Госдуму этот законопроект, указанные меры не вовлекают страну в «1937 год», а всего-навсего являются мерой профилактики. Идея такова: чекисты, озабоченные тем, что гражданин пытается сделать что-то такое, что потом станет преступлением, укажут ему на его заблуждение и тем самым предотвратят непоправимое. «Официальное предостережение» при этом не обязательно будет вручаться лично проштрафившемуся гражданину — если ФСБ не сможет найти этого человека, предупреждение попадет в СМИ. Однако «предупреждаемого» ставить об этом в известность фээсбэшники будут не обязаны.
Но и это еще не все. Помимо физических лиц, предупреждения могут выноситься и юридическим. Особое внимание в ФСБ обращают на средства массовой информации, которые (цитата по пояснительной записке) «открыто способствуют формированию негативных процессов в духовной сфере, утверждению культа индивидуализма и насилия, неверию в способность государства защитить своих граждан, фактически вовлекая молодежь в экстремистскую деятельность».
Туманны критерии отбора, которыми будут руководствоваться сотрудники спецслужбы при вынесении предупреждения. В законопроекте говорится, что основанием для такого решения будут материалы оперативно-служебной деятельности. То есть, именно то, что обычно скрыто от простых граждан. А значит, поле для самодеятельности сотрудников ФСБ открывается здесь просто огромное.
Несмотря на то, что документ со свистом прошел в Госдуме первое чтение, многие официальные лица озаботились его вменяемостью. Как пишет «Коммерсант», уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин даже лично приехал на Охотный ряд, чтобы отговорить депутатов от очередного бездумного решения — пусть его усилия и не увенчались успехом.
Вслед за Лукиным тревогу забили в президентском совете по правам человека (многих, кстати, удивило, что проблемами ФСБ занимается не президент, которому подчинена служба, а правительство Владимира Путина). Совет направил главе государства обращение, в котором указал на «возрождение худших и незаконных практик тоталитарного государства», а также заявил о недопустимости принимать такие важные законы столь поспешно. Ответа пока не последовало.
Впрочем, это только начало. 23 июня правительство внесло в Госдуму еще один законопроект — на сей раз с поправками в закон «О государственной тайне». Как заявил «Ведомостям» источник, близкий к руководству Госдумы, поправки подготовила ФСБ, хотя и без этого уточнения легко догадаться, кто стоит за этим документом. Согласно ему, государственной тайной будут считаться любые данные о борьбе с терроризмом, а также о защищенности критически важных объектов и потенциально опасных объектов инфраструктуры в стране.
Как заявил «Коммерсанту» депутат-справорос Геннадий Гудков, фактически под последнее определение попадают почти все построенные в советскую эпоху промышленные объекты. Да и первый пункт несколько не ясен: по нему выходит, что журналисты смогут сообщать лишь о совершении теракта, после чего информация, поступающая гражданам, резко оборвется. Представьте такую ситуацию, например, сразу после Норд-Оста или Беслана.
На получение гражданами информации в ФСБ вообще смотрят неодобрительно. Как удалось узнать в конце июня газете «Ведомости», служба предложила внести в закон «Об информации, информатизации и защите информации» поправки, по которым провайдеры будут обязаны приостанавливать действие доменов по письму руководителя правоохранительного органа. Кроме того, операторам интернет-услуг хотят вменить в обязанность в течение полугода хранить информацию о своих пользователях и представлять ее силовикам. И даже несмотря на то, что похожие нормы уже содержатся в других законах (например, «О связи» и «О милиции»), ощущение неожиданной излишней активности чекистов не покидает.
ИНФОРМАЦИЯ СТОИТ ДЕНЕГ.
В 1984 году в США была запущена программа «Награда за правосудие» по которой любой сообщивший важную информацию о террористах человек получил возможность рассчитывать на официальную выплату. Максимальный размер награды — 25 миллионов долларов. С момента запуска программы американские власти заплатили уже более 80 миллионов долларов. Благодаря гражданским информаторам было поймано около 50 опасных преступников.
Но самое интересное из всего этого «летнего пакета ФСБ» — внутренний приказ службы, регулирующий выплаты гражданам за информацию о терактах. Конечно же, за важную информацию платили и раньше (в чем сами чекисты не стеснялись признаваться), однако было совершенно не понятно как и по какой тарифной сетке. С подписанием нового приказа намного понятней то, чем намерено поощрять граждан ведомство, не стало, однако почитать документ все равно интересно.
Про самое главное — деньги — в приказе, конечно же ни слова. Указано лишь, что выплачивать их будут при условии «обеспеченности необходимыми бюджетными средствами, предусмотренными на оперативно-розыскную деятельность». Определять размер этих выплат будут руководители федеральных органов исполнительной власти, занимающихся борьбой с терроризмом, которые сами решат, насколько им помогла информация гражданина и каково его личное участие в этой самой антитеррористической борьбе. Иными словами, рубли за информацию о Доку Умарове или других, менее именитых террористах, будут отсыпать, что называется, «на глазок».
История вопроса
В прошлом ФСБ уже пыталось возродить институт «информаторов». В 2000 году из недр ведомства на свет появился приказ номер 613, посвященный порядку рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан в органы ФСБ. С тех пор как президиум Верховного Совета СССР в 1988 году запретил госорганам принимать анонимные сообщения, прошло всего 12 лет, поэтому либерально настроенная общественность довольно болезненно восприняла эфэсбэшное нововведение.
Шумиха вокруг документа поднялась большая даже несмотря на то, что в его тексте прямо говорилось, что «обращения, не содержащие личной подписи автора, его фамилии, имени и отчества, а также данных о месте его жительства (работы, учебы), признаются анонимными и не рассматриваются». Прямо, да не совсем: тут же приказ оговаривал, что анонимки, в которых содержится информация о преступлении, все-таки направляются для проверки в соответствующие подразделения органов безопасности. Учитывая, что в большинстве анонимных доносов граждане указывают на то, что по их мнению является преступлением, эта оговорка легализовала практически все доносы, поступавшие в ФСБ.
Бдительность граждан превзошла самые страшные ожидания обитателей Лубянки, в результате чего в 2007 году они сдались и решили изменить правила приема доносов. Из-за того, что в ФСБ стало писать и звонить огромное количество чересчур бдительных граждан, большинство из которых не сообщали никакой мало-мальски полезной информации, «оперативная память» сотрудников спецслужб оказалась перегружена, что только мешало борьбе с реальными преступниками.
В 2003 году Россию огорошила переданная государственными телеканалами новость о том, что спецслужбы начнут контролировать SMS граждан. Утверждалось, что даже существует некий список ключевых слов, по которым подозрительные эсэмэски будут перехватываться и передаваться в «застенки», однако в самой ФСБ это вскоре опровергли. В ведомстве Николая Патрушева даже списали это на отголоски кампании по выборам в Госдуму, однако недоверие, несмотря на горячие заверения официальных лиц, все же осталось.
Да это и неудивительно: у знающих цену публичным высказываниям чекистов россиян было еще одно доказательство того, что теоретически такое вмешательство в личную жизнь граждан возможно. В том же 2003 году, вскоре после взрывов на рок-фестивале в Тушино, в «соседнем» с ФСБ Министерстве внутренних дел объявили о том, что у силовиков появилась информация о заказчике теракта. Так совпало, что это заявление было сделано вскоре после того, как «большая тройка» сотовых операторов отключила дополнительное шифрование телефонных разговоров своих абонентов в Москве, что означало лишь одно: их стало намного легче прослушать.
По словам представителей сотовых операторов, такая практика была им не в новинку и имела место еще в 2002 году во время захвата заложников в театральном центре на Дубровке. Однако прослушивание телефонов граждан в дни терактов и в «мирное» время — две совершенно разных истории, грань между которыми иногда начинает пропадать. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что большинство попыток наступления на права граждан в ФСБ делали как раз после терактов, когда боязнь за свою жизнь в сознании россиян перевешивала боязнь потерять некоторые свободы.
Самый масштабный такой «поход» был предпринят в 2004 году, вскоре после захвата школы в североосетинском Беслане. Несмотря на то, что из всех решений властей, принятых вслед за убийством школьников, самым запоминающимся стала отмена губернаторских выборов, усиление борьбы с терроризмом занимает не последнее место в истории современной России. Именно тогда родился прототип закона «О противодействии терроризму», который пролежал без дела практически два года. Однако если не брать во внимание неспешность, с которой его принимали, дискуссия вокруг этого документа развернулась немалая.
Главное, что тревожило интересующихся новостями граждан, это попытка ввести в лексикон силовиков понятие «режим террористической опасности», дополняющий уже существующие режимы «чрезвычайное положение» и «контртеррористическая операция». «Террористическая опасность», по мнению авторов закона, должна объявляться в случае угрозы возникновения теракта, если у сотрудников ФСБ нет возможности проверить эту информацию. В этой ситуации права граждан законодательно разрешалось ограничивать — например, запрещать проведение массовых мероприятий, ограничивать передвижение людей и транспорта, прослушивать телефоны и читать электронную переписку, а также ограничивать работу СМИ.
Федеральный закон
«О противодействии терроризму»
В 2006 году (когда работа над законом еще продолжалась) от этой нормы было решено отказаться, однако очень многие ее положения в законе остались в разделе «контртеррористическая операция». Уже четыре года в условиях КТО силовики имеют право контролировать телефонные переговоры и искать нужную информацию «на каналах электрической связи и в почтовых отправлениях». Кроме того, они совершенно законно могут отбирать у граждан транспортные средства для доставки раненых в больницы и для преследования лиц, подозреваемых в совершении теракта. Жилье также перестало быть неприкосновенным: любой участник контртеррористической операции может войти к вам в дом или на работу «для осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом».
С вступлением весной 2006 года закона о противодействии терроризму россиянам стало опаснее путешествовать. Две статьи этого документа посвящены пресечению терактов на воде и в воздухе, причем особых шансов для заложников, если они окажутся в самолете или на корабле, они не оставили. Если коротко, то эти транспортные средства могут уничтожить, если их захватят террористы. Если чуть подлиннее — то их могут уничтожить в случае, когда «существует реальная опасность гибели людей либо наступления экологической катастрофы».
Конечно, расширенные полномочия под соусом борьбы с терроризмом тогда получила не только ФСБ, но и другие силовые структуры. Однако наибольшую активность — как до принятия этого закона, так и после — в силу своего привилегированного статуса чаще всего проявляют именно чекисты, чему мы сейчас снова являемся свидетелями.
Какой-нибудь западный журналист наверняка закончил бы эту статью фразой типа: «Любимое детище Путина, этот оставшийся с советских времен монстр, подавляющий права и свободы простых россиян, благодаря поддержке правящего режима набирает невиданную со времен падения ‘железного занавеса’ мощь». Но мы живем не на Западе, где люди зачастую склонны драматизировать любое событие, происходящее в далекой и загадочной России. Конечно, в ближайшее время ждать каких-либо кардинальных изменений в жизни страны из-за безудержного аппетита чекистов не стоит. Однако задуматься, есть ли во всем вышеперечисленном хоть намек на желание ФСБ обеспечить безопасность граждан, или же это всего-навсего ширма, за которой силовики накачивают и без того неестественно раздутые мускулы — самое время.
Москва. 30 июня 2010г.
